Киев, 22 августа 2016 года – Ситуация с попыткой демонтажа советских барельефов со стен Украинского дома на Европейской площади продемонстрировала, во-первых, что декоммунизационные законы требуют дополнительных разъяснений и методических указаний по их выполнению, во-вторых – что в украинском обществе по этому вопросу существует глубокий раскол. Такими оказались результаты публичной дискуссии в Украинском кризисном медиа-центре.
Основная проблема – широта трактовки законов о декоммунизации. «К этому закону не хватает методички. С одной стороны, он выписан, с другой – при его реализации действительно возникают определенные юридические коллизии [между декоммунизационными законами и законами об охране культурного наследия – прим. УКМЦ] », – отметила Анна Бондарь, заместитель директора Департамента – начальник управления ландшафтной архитектуры, комплексного благоустройства Киевского городского совета. Кроме этого, проблемой является и отсутствие публичного дискурса вокруг декоммунизации – «мнения специалистов, которое выражено в СМИ и которое мотивирует людей выражать своё мнение и таким образом формировать определенное общественное мнение».
По мнению Юрия Стельмащука, директора «Украинского дома», по внутреннему распоряжению которого начали демонтаж, барельефы должны быть однозначно демонтированы, поскольку являются символом тоталитарной эпохи, и, соответственно, попадают под действие законов об осуждении тоталитарных режимов. «Все элементы [коммунизма] на этом произведении искусства присутствуют. Это и надпись «Учиться, учиться, учиться» Владимира Ленина, а Институт национальной памяти конкретно прописал имена палачей, которые уничтожали народ не только в Украине, но и на всем постсоветском пространстве. Возможно, мы не были достаточно деликатны во время демонтажа этого барельефа, но мы его снимали с твёрдым осознанием, что для того, чтобы построить будущее, нужно убрать ложь, которая была навязана», – заявил он. Приемлемый выход из ситуации, считает господин Стельмащук – «выработать процедуру, как сделать так, чтобы их здесь не было».
В то же время, отметили представители экспертного сообщества, барельефов не было в перечне объектов, которые должны быть демонтированы в соответствии с законами о декоммунизации. Об этом, в частности, заявили в Институте национальной памяти. «По нашему мнению, эти барельефы не подпадают под действие закона о декоммунизации, поэтому мы не вносили их в списки объектов, которые должны быть демонтированы», – процитировала сообщение Владимира Вятровича, директора УИНП, модератор Владислава Осьмак, руководитель Центра урбанистических студий национального университета «Киево-Могилянская академия». С правовой точки зрения, для такого демонтажа недостаточно только внутреннего распоряжения директора, учитывая статус «Украинского дома». «Это здание является недавно выявленным объектом культурного наследия по виду «архитектура и градостроительство», оно занимает важное место в застройке площади и является интересным примером архитектуры советского модернизма – как периода в истории архитектуры. И эти барельефы – тоже», – отметила Елена Мокроусова, главный специалист Киевского научно-методического центра по охране, реставрации и использованию памятников истории, культуры и заповедных территорий. Кроме того, по этому объекту должен быть заключен охранный договор с местным органом охраны культурного наследия. Такого договора, по словам госпожи Мокроусовой, на сегодня нет.
Михаил Копыл, главный специалист управления охраны недвижимого культурного наследия Министерства культуры Украины, отметил, что на «Украинский дом» распространяется действие закона об охране культурного наследия. «Объект архитектуры – это недавно выявленный объект культурного наследия. Памятки искусства на объектах архитектуры являются составляющей этого объекта, и они также предмет охраны», – отметил г-н Копыл. «Любые действия на архитектурных памятниках могут быть только реставрацией, и на это должно быть разрешение Министерства культуры, если это действия на объекте национального значения. Мы этот объект даже не рассматривали, потому что его не было в списках», – добавила Анна Бондарь. Она напомнила, что еще в октябре 2015 года специалисты из Института национальной памяти разъяснили детали исполнения законов о декоммунизации для экспертного совета Департамента. В результате разработали аннотационный отчёт о 9 памятниках и около 150 мемориальных досок насчет их демонтажа и передачи в музей. В этом отчёте особое внимание уделили объектам архитектуры, на которых присутствуют объекты монументального искусства – мозаики, барельефы и другие элементы фасадов. В частности, указано, что нужно «сохранить объекты архитектуры и градостроительства улицы Крещатик».
Иван Иванущак, представитель Государственного управления делами, на балансе которого находится ГП «Украинский дом», отметил, что «если необходимо что-то менять, это должно быть сделано в соответствии с законодательством», но ориентироваться нужно на общественный запрос. «Наша позиция – что сейчас Украинский дом используется для официальных мероприятий, […] и это здание должно учитывать запрос всех слоёв общества. Споры, быть этому барельефу или не быть – это свидетельство, что гражданам не все равно, в каком виде будет Украинский дом, и мы всегда готовы учитывать их мнение», – заявил он.
Дискуссии вокруг декоммунизации раскрыли две глубокие проблемы украинского общества. Первая из них, отметила Елена Мокроусова – что «люди не различают историческую и художественную ценность объектов». Например, памятник Щорсу открывали с политическим подтекстом, однако сегодня он остаётся ценным как памятник монументального искусства. Аналогичная ситуация и с барельефом. «Этот закон не распространяется на произведения искусства, созданные до вступления в силу этого закона, – отметил историк и киевовед Михаил Кальницкий. – Есть скульптуры, которые создавались текущим тиражом, а есть произведения искусства. В данном случае это оригинальное произведение искусства, часть архитектурного произведения ».
Вторая проблема, которая вышла на поверхность, – как найти золотую середину между стремлением избавиться памяти о тоталитарном прошлом и при этом не прибегать к тотальной «зачистке» определённого периода истории. Елена Мокроусова напомнила, что такая судьба в 30-е годы постигла ряд бесценных церквей, потенциальными мишенями была и архитектура в стиле «Арт Нуво» – по мнению большевиков, «буржуазная» и «упадочническая». «То, как пытаются осуществить эти законы, действия многих людей – более большевистские, чем нам хотелось. «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем» – это четкое повторение тех лозунгов с новым окрасом», – заявила она.
«Для меня непривычна роль того, кто защищает искусство коммунистического наследия, так как первая моя монументальная работа в соавторстве с Николаем Малышко – это крест в урочище Сандармох в Карелии. Я никоим образом не защищаю саму систему, но сама логика, которая выстраивается в результате такого отношения к памятникам этой эпохи, меня тревожит. […] Надо смотреть, как эти произведения были сделаны и какова их художественная ценность. Мы не против декоммунизации, но против её варварского хода», – заявил Назар Билык, скульптор, внук Валентина Борисенко – автора барельефов на «Украинском доме».
Художница Лилия Борисенко, дочь художника, отметила, что её отец на самом деле был патриотом и держался золотой середины, насколько это было возможно в тех условиях. Даже на съезде партии в Москве он говорил на украинском. «Он изобразил там всю нашу семью. Это моя фигура изображена с книгой – «Учиться, учиться, учиться». Я считаю, что этот барельеф надо действительно снять. Это памятник той эпохи, но мы должны это сделать с уважением, потому что в то время родились, жили и работали наши родители», – отметила она.
Художник Владимир Мельниченко, соавтор уничтоженных барельефов киевского крематория, высказался против демонтажа. «Я нахожусь под бетоном на Байковой горе -2000 м² рельефов, посвященных киевлянам. […] Я против того, чтобы уничтожать барельефы на этом доме. Возможно, их автор поставил подпись под тем, чтобы уничтожить наши рельефы, но я против таких действий. Я за то, чтобы оставить их, написать, что это, и поставить эту табличку рядом». Пример такого компромисса – мозаика на здании Киево-Могилянской академии, где также есть цитата «Учиться, учиться, учиться». «Ректор Брюховецкий инициировал табличку, что это объект, который остался на память о тоталитарном наследии, чтобы это не повторялось. И мне кажется, что этот мудрый шаг мог бы стать примером и для этих барельефов», – отметил Михаил Кальницкий.
По мнению Анны Бондарь, рациональный выход из ситуации – вынести вопрос на обсуждение специалистов экспертного совета при исполнительном органе Киевского городского совета. «Надо очень тщательно проанализировать все риски. […] А если в будущем будет принято решение, что на этом месте нужно что-то сделать – однозначно должен быть художественный конкурс», – отметила она.
Шагом к компромиссу между сторонниками различных подходов к декоммунизации могло бы стать создание музея тоталитаризма, куда бы свозили бы демонтированные памятки советской эпохи, однако сейчас эту идею только обсуждают.